Укажите прямую речь и слова автора. Спишите, расставляя знаки препинания. Вместо строчной буквы, где нужно, пишите прописную.
Как быстро выучить стихотворение наизусть? Запоминание стихов является стандартным заданием во многих школах.
Как научится читать по диагонали? Скорость чтения зависит от скорости восприятия каждого отдельного слова в тексте.
Как быстро и эффективно исправить почерк? Люди часто предполагают, что каллиграфия и почерк являются синонимами, но это не так.
Как научится говорить грамотно и правильно? Общение на хорошем, уверенном и естественном русском языке является достижимой целью.
БУРАН — из повести «Капитанская дочка» А. С. Пушкин
Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересечённые холмами и оврагами. Всё покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или, точнее, по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и, наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: —
Барин, не прикажешь ли воротиться?
— Время ненадёжно: ветер слегка подымается; — вишь, как он сметает порошу .
— А видишь там что? (Ямщик указал кнутом на восток.)
— Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба.
— А вон-вон: это облачко.
Я увидел в самом деле на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдалённый холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.
Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно с мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силён; я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции и велел ехать скорее.
- Буран — метель в степи.
- Герой повести, молодой дворянин Гринёв, едет из имения отца на военную службу, к месту назначения, в далёкий Оренбург. Семнадцатилетнего барина сопровождает его верный крепостной слуга Савельич. Весь путь они должны были проехать в кибитке, крытой повозке. Рассказ ведётся от лица Гринёва.
- Пороша — здесь: мелкий снег в виде крупы.
Ямщик поскакал; но всё поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошёл мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик,- беда: буран. »
Я выглянул из кибитки: всё было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевлённым; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали.
«Что же ты не едешь?» — спросил я ямщика с нетерпением.- «Да что ехать? — отвечал он, слезая с облучка I: — невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом». — Я стал было его бранить. Савельич за него заступился: «И охота было не слушаться, — говорил он сердито, — воротился бы на постоялый двор, накушался бы чаю, почивал бы себе до утра, буря б утихла, отправились бы далее. И куда спешим? Добро бы на свадьбу!» — Савельич был прав. Делать было нечего. Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь. Савельич ворчал; я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жила или дороги, но ничего не мог различить, кроме мутного кружения метели. Вдруг увидел я что-то чёрное. «Эй, ямщик!-закричал я,- смотри: что там такое чернеется?» Ямщик стал всматриваться. «А бог знает, барин, — сказал он, садясь на своё место; — воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится. Должно быть, или волк, или человек».
Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком. «Гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — Скажи, не знаешь ли, где дорога?»
- Облучок — то же, что и козлы; передок экипажа, на котором сидит кучер, ямщик.
- Невесть — неизвестно.
- Добро бы — хорошо бы.
- Жило (устарелое слово) — жильё.
- Дорожный — здесь: человек, встретившийся в пути, по дороге. В дальнейшем Гринёв узнаёт, что этот дорожный был Емельян Пугачёв.
- Небось — ведь.
— Дорога-то здесь; я стою на твёрдой полосе, — отвечал дорожный ,- да что толку?
— Послушай, мужичок, — сказал я ему, — знаешь ли ты эту сторону? Возьмёшься ли ты довести меня до ночлега?
— Сторона мне знакомая, — отвечал дорожный, — слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперёк. Да, вишь, какая погода: как раз собьёшься с дороги. Лучше,здесь остановиться да переждать, авось буран утихнет да небо прояснится: тогда найдём дорогу по звёздам.
Его хладнокровие ободрило меня. Я уже решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: -Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо, да поезжай». -«А почему ехать мне вправо? — спросил ямщик с неудовольствием. — Где ты видишь дорогу? Небось : лошади чужие, хомут не свой, погоняй не стой», Ямщик казался мне прав. «В самом деле, — сказал я: — почему думаешь ты, что жило недалече?» — «А потому, что ветер оттоле потянул, — отвечал дорожный, — и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко».
Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать. Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это похоже было на плавание судна по бурному морю. Савельич охал, поминутно толкаясь о мои бока. Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.
Великому А. С. Пушкину. Буран!
Я увидел на краю неба белое облачко,
которое принял было сперва за отдаленный холмик – белый, как парное молочко.
Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран и посоветовал воротиться тотчас.
Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены подчас,
но ветер показался мне не силён и стал будто даже слабее;
я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции и велел ехать скорее.
Ямщик поскакал, но всё поглядывал на восток.
Лошади бежали дружно, обогнули по дороге невысокую кручу.
Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу,
которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо.
Пошёл мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Таким он давно не был.
Ветер завыл; сделалась метель.
В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем, похожим на ураган.
Всё исчезло. Ну, барин, – закричал ямщик, – беда: буран!
Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихрь. Всё кружило опрометью.
Ветер выл с такой свирепой выразительностью,
что казался одушевлённым; увидеть хоть что-нибудь вдали – едва ли.
снег засыпал меня; лошади шли шагом и скоро стали.
Что же ты не едешь? – спросил я ямщика с нетерпением.
Да что ехать? – отвечал он, слезая с облучка, – не подвезло нам с везением,
невесть и так куда заехали да и потом:
дороги нет и мгла кругом.
Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая.
Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь и немного её подтягивая.
Вдруг я увидел что-то чёрное.
Эй, ямщик! – закричал я, – смотри: что там такое чернеется?
Ямщик стал всматриваться: что-то и вправду виднеется.
А бог знает, барин, – сказал он, садясь на своё место, –
воз не воз, дерево не дерево, но кажется, что шевелится.
Должно быть, или волк, или человек имеется.
Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу.
Через две минуты мы поравнялись с человеком. Вот уж не думал, что в буран кого-то встречу.
Эй, добрый человек! – закричал ему ямщик. – Скажи, не знаешь ли где дорога, чтоб не ехать бестолку?
Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, – отвечал дорожный, – да что толку?
Послушай, мужичок, – сказал я ему, – знаешь ли ты эту сторону? Возьмешься ли ты довести меня до ночлега?
Сторона мне знакомая, – отвечал дорожный, – слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперек испокон века.
Да, вишь, какая погода: как раз собьёшься с дороги.
Лучше здесь остановиться да переждать, чтоб коням не повредить ноги,
авось буран утихнет да небо прояснится:
тогда найдём по звёздам любые дороги, вcё уяснится.
Его хладнокровие ободрило меня.
Я уж решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи до следующего дня,
как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: выезжай,
слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай.
А почему мне ехать вправо? — спросил ямщик с неудовольствием. Где ты дорогу видишь?
В самом деле, – сказал я, – почему ты думаешь, что жило недалече? Дорогу как уследишь?
А потому, что ветер оттоле потянул, – отвечал дорожный, –
и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко – ехать можно.
Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать.
Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Впереди – ни зги не видать.
Кибитка тихо подвигалась то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг
и переваливаясь то на одну, то на другую сторону – и этак, и так.
Это похоже было на плавание судна по бурному морю. Его я давно уж не видал.
Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал,
убаюканный пением бури и качкою тихой езды и почти успокоившись отныне.
Мне казалось, буран ещё свирепствовал и мы ещё блуждали по снежной пустыне.
––––
А.С. Пушкин. Капитанская дочка. (Отрывок).
Я увидел. на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.
Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно со мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции и велел ехать скорее.
Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!».
Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным; снег засыпал меня. ; лошади шли шагом — и скоро стали. «Что же ты не едешь?» — спросил я ямщика с нетерпением. «Да что ехать? — отвечал он, слезая с облучка, — невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом».
Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь.
Вдруг увидел я что-то черное. «Эй, ямщик! — закричал я, — смотри: что там такое чернеется?» Ямщик стал всматриваться. «А бог знает, барин, — сказал он, садясь на свое место, — воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится. Должно быть, или волк, или человек».
Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком.
— Гей, добрый человек! — закричал ему ямщик. — Скажи, не знаешь ли где дорога?
— Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе, — отвечал дорожный, — да что толку?
— Послушай, мужичок, — сказал я ему, — знаешь ли ты эту сторону? Возьмешься ли ты довести меня до ночлега?
— Сторона мне знакомая, — отвечал дорожный, — слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперек. Да, вишь, какая погода: как раз собьешься с дороги. Лучше здесь остановиться да переждать, авось буран утихнет да небо прояснится: тогда найдем дорогу по звездам.
Его хладнокровие ободрило меня. Я уж решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: «Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай».
— А почему мне ехать вправо? — спросил ямщик с неудовольствием. — Где ты видишь дорогу.
Ямщик казался мне прав. «В самом деле, — сказал я, — почему думаешь ты, что жило недалече?» — «А потому, что ветер оттоле потянул, — отвечал дорожный, — и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко». Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать. Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это похоже было на плавание судна по бурному морю.
Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.
Мне казалось, буран еще свирепствовал и мы еще блуждали по снежной пустыне.